Том 5. Чертова кукла - Страница 76

К оглавлению

76

Роман Иванович действительно смеялся. Потом сказал спокойно:

– Да, я знаю. Чего не знаю – догадываюсь. Литта умолкла. Замедлила шаги.

– Мне сам Алексей обо всем поведал, – продолжал Сменцев. – Два дня рассказывал. Помните, я ему советовал влюбиться? Это, конечно, не совсем то, чего я ему желал, объект неподходящий. Однако посмотрите, возник, бодр, пасьянса даже не раскладывает.

Литта услышала в голосе Романа Ивановича улыбку, вспомнила ее, неприятную, чуть-чуть вбок, – и ей стало опять холодно.

– К чему тут насмешки? – сказала она с сердцем. – Вы бы подумали о Кате… Да и я ничего не понимаю. Начало какой-то гадкой чепухи.

Но Роман Иванович не хотел ссориться.

– Право, я не смеюсь. Я согласен, что чепуха, то есть вещь обычная, заплетенная всякими искусственностями. Алексею я советовал большую осторожность, убеждал, что вовсе Габриэль его не любит, знаю ведь я ее. Но подите вы. Он клянется, что и сам в нее не влюблен, а что-то между ними такое… этакое. – Да вы не беспокойтесь, – прервал он себя, – пока это никакими трагедиями и не грозит. А дальше увидим.

Литта пожала плечами.

– Я и не беспокоюсь. К слову пришлось. Флорентий Власович, где вы?

На площадке около дома было немножко светлее. Флоризель неприметно исчез.

– Он, верно, ко мне пошел, – сказала Литта – Я его звала в свою комнату.

Сменцев остановился, помолчал, как будто колеблясь и соображая, потом произнес очень серьезно:

– Юлитта Николаевна, а я хотел попросить вас к себе на полчаса. Мне надо сказать вам нечто весьма важное.

Она молчала.

– Если Флорентий ждет вас, мы можем пройти и к вам. Это все равно. Вы к нему дружески относитесь, а у меня от него нет секретов.

Литта еще помолчала.

– Ну, хорошо. Пойдемте.

Глава тринадцатая
Предложение

Флоризель часто заходил в белую, просторную Литтину комнату. Случалось, они тут разбирали травы, цветы, грибы. Он ей исправил как-то лампу, которая все коптила. Теперь он, дожидаясь, заботливо эту лампу зажег. Лампа горела хоть куда, преярко.

– Садитесь, гостем будете, – сказала Литта Роману Ивановичу с преувеличенной веселостью. – Флоризель не гость, он у меня часто даже на оттоманке валяется.

Она опустилась в кресло у окна. Сменцев сел против нее, около письменного стола.

– Что вы, Литта, когда я валяюсь? – запротестовал Флоризель с оттоманки. – Я просто люблю сидеть вот так, низко. Разве я валялся?

– Ну, хорошо, хорошо, – а если б и валялись? Беды нет. Роман Иванович, вы мне что-то хотели сказать.

Опять неприятен был он ей, смугло-бледный под светом лампы, с черными, точно вырисованными бровями, с неуловимой усмешкой вбок. И какие приготовления! Противная торжественность. Литта уже решила как можно скорее оборвать разговор.

Флоризель в эту минуту поднял глаза и спросил просто:

– О Ржевском ты хочешь, Роман? Еще не говорил с ней?

– И о Ржевском, да… Но пока вот что, Юлитта Николаевна. Я был у Сергея. И был у графини.

– Что Сергей? – перебила Литта. – Он живет все там же? Мне надо написать ему… Да пусть лучше так, через две недели поеду, увижу…

– То-то что не увидите. Он отлично устроился, на шесть месяцев за границу уехал. Ведь он мастером, так как-то от завода себе исхлопотал отпуск вроде командировки… не вникал я. Словом, они увидятся там с Дидимом. Старик нынче не приедет.

Литта онемела. Не приедет! И Сергея нет. Он один еще был, последний. Хотела с ним посоветоваться… А Сменцев продолжал:

– Мне самому это неприятно. Я на Сергея кое в чем рассчитывал. За границей повидаюсь, да он мне здесь бы нужен… Вам просил передать…

– Что? Что?

– Он какое-то письмо получил. Я просил дать его мне для вас, но он уничтожил. Просто, вас ждут в начале сентября и ждут из Парижа, хоть на два дня, туда… Я адреса не знаю… В Пиренеи…

– Боже мой! – вскрикнула Литта. – Да неужели нельзя как-нибудь устроиться с письмами? Ведь я же не могу так сидеть, ничего не зная. Мне теперь особенно нужна определенность.

Она вскочила с места в волнении и прошлась по комнате.

– Конечно, можно устроить, – сказал успокоительно Флоризель. – Эта всегда можно устроить.

Роман Иванович вступился.

– Еще бы. Но, вероятно, ваши друзья так убеждены, что вы через несколько недель будете за границей, что и не заботятся сейчас о письмах.

Литта вспомнила: сама была против всяких писем на это краткое время. Так условились.

– Между тем, – продолжал Сменцев ровным тоном, – я должен откровенно вас предупредить… Насколько я понял, – графиня думает, что вы эту зиму проведете в Петербурге…

– Что такое? Я? Зачем вы говорили с бабушкой обо мне?

– К слову пришлось… Я раза три был в Царском. Мы ведь с графиней в очень хороших отношениях. Есть и дела кое-какие.

Литта в неистовом волнении остановилась перед Смен-цевым.

– Роман Иванович… Мне все это очень жаль… То есть что вы тут запутаны. Но раз уж так вышло, и вам более или менее известно… Я сама думала, что она меня не пустит… сама, сама. Вы в хороших отношениях… Не можете ли вы устроить… попросить ее… уговорить?..

– Что вы, Юлитта Николаевна? Точно вы графиню не знаете. И как объяснить мое отношение?..

– Да, да… я сама не понимаю, что говорю… Флоризелю очень стало ее жалко.

– Милая, сестричка (иногда звал ее так), да не горюйте раньше времени. Ведь обойдется. Ну, надо вам за границу, Роман чего-нибудь придумает. Придумаешь, Роман? А письмо я свезу, я ведь скоро поеду и как раз к этому Ржевскому.

76